Продвинутому винолюбу, который ещё не знаком с Louis Jadot, о винах дома достаточно рассказать, перечислив названия главных крю (исторически лучших участков земли), с которыми работает винный дом: Beaune Clos de Ursules, Chambertin, Clos Vougeot, Echezeaux, Chassagne-Montrachet... За этими именами стоят едва ли не самые престижные, уважаемые и дорогие виноградники в мире. При этом имена людей, которые создавали и продолжают создавать вина Jadot, не так важны. Это труженики, которым яркое паблисити не особенно нужно: за них говорит терруар, который традиционно для вин Бургундии — всему голова. Жак Лардьер, винодел, что с 1970 до 2012 года занимался Jadot, как-то сказал: «Мы не пытаемся исправить неудачный год, из урожая в урожай мы делаем одну и ту же работу. Мы не делаем вино как таковое — мы раскрываем потенциал местности. Этим мы занимается десятилетиями: из винтажа в винтаж». Бургундские виноделы сами по себе — часть терруара: чтобы вино появилось, они всего лишь помогают природе.

Негоциантский дом Louis Jadot — один из самых известных и самых крупных в Бургундии. Наряду с закупкой винограда для производства вин, он владеет около 50-ю гектаров собственных виноградников пино нуара, примерно 20-ю гектарами шардоне и участком в 27 гектаров в Божоле.

В конце 1790-х семья Жадо переехала в Бон, столицу бургунского виноделия, из Бельгии. Семья занималась производством угля, и если бы Луи-Анри Жадо не посчастливилось жениться на дочери виноградаря, винного дома Louis Jadot могло бы не появиться. Жадо унаследовал один из самых престижных на сегодняшний день виноградников Clos des Ursules. Это произошло в 1826 году. А в 1859 Луи-Анри основал свой негоциантский винный дом.

Дом процветал, ориентируясь на североевропейский рынок, с которым Жадо был прекрасно знаком, будучи выходцем из Бельгии. В 1900 году его сын Луи-Батист встал у руля компании, и под его началом семья приобрела часть великих виноградников в Corton Charlemagne и в Montrachet. В 1939 году третье поколение Жадо приняло бразды правления винным домом: это был уже старший сын Луи-Батиста — Луи-Огюст.

Если вести речь о новейшей истории негоциантского дома, то найдутся, пожалуй, две ключевые фигуры — Пьер-Анри Гаже, который руководит компанией с 1984 года, и Жак Лардьер, винодел дома, который работал здесь с 1970-х до 2012-ого, создавая стиль Жадо таким, какой он есть сейчас. Пьер-Анри до сих пор у руля, и в основе его философии — главенство терруара. С этим согласен и Лардьер, который, проработав 40 с лишним лет, вышел на пенсию, уступив место талантливому виноделу Фредерику Барньеру.

Пьер-Анри Гаже говорит: «Когда мой отец передал мне управление домом, он заявил, что я волен делать с вином что хочу. Отец дал мне свободу, и я считаю, что это очень важная философия. Когда мы делаем вино, мы хотим дать ему ту же свободу, что дает отец сыну, передавая семейное дело. Вину нужно дать волю развиваться и выражать себя настолько ярко, насколько позволяет терруар. Вино может жить 10, 20 и 30 лет, если дать ему простор». Конечно, у Jadot есть и ежедневные, не слишком дорогие вина вроде регионального пино нуара Couvent des Jacobins, но речь идёт о главных винах дома — гранд крю и премьер крю, живых организмах, которые развиваются в бутылке десятилетиями. Жак Лардьер в одном интервью сказал о своих винах: «Когда мы говорим о душе вина, то её можно почувствовать в образцах, обладающих волей к жизни даже спустя 30 лет после разлива по бутылкам. Это жизнь грозди, которая остаётся в оттенке цвета и в танинах. Такое вино живёт и разговаривает с тобой, а потом в один день оно умирает, как человек: бац, и его больше нет».

Louis Jadot — это традиционные бургундские вина, которые крайне зависимы от винтажа и терруара. Максимум, что могут сделать на винодельне в момент урожая — немного задержать или форсировать сбор винограда, всё остальное зависит от природы. У Louis Jadot есть несложные вина вроде божоле с отдельных виноградников, пти шабли или пюи фюиссе, но есть и великие вина, стоящие больших денег и приносящие ещё больше удовольствия любителям вина, понимающим в них толк.