Весной 1648 года группа вежливых (и очень благородных, мы помним из книжек) мушкетеров французского короля Людовика XIV заняла ряд административных зданий в эльзасской столице Страсбург и других городах этой провинции, объявив, что отныне и навсегда Эльзас отходит под юрисдикцию французской короны. Это стало одним из финальных эпизодов кровавого и довольно бессистемного мочилова континентального масштаба, вошедшего в историю как Тридцатилетняя война (помните Михаила Боярского и осаду Ла-Рошели – это как раз оттуда).

Ровно за 9 лет до упомянутых событий в деревушку Риквир, расположенную по соседству с городом Кольмар, спасаясь от ужасов войны переехал швейцарец Ульрих Хюгель, купивший несколько участков земли на близлежащих холмах под виноградники. Он тогда еще не знал, что покупает будущие великие эльзасские grand cru (тогда и термина-то такого не было) и что станет основателем одной из наиболее известных династий французских виноделов.

Эльзас в то время был вполне себе немецкой провинцией, входившей в империю Габсбургов: народ там говорил по-немецки, исповедовал протестантизм и ни в какую Францию не стремился. Однако с тех пор на ближайшие 300 лет аграрный Эльзас и индустриальная Лотарингия, славившаяся своими угольными шахтами стали такими европейскими Крымом и Донбассом – территориями, из-за которых вспыхивали войны и которые постоянно переходили из рук в руки.

Съездить и посмотреть, что же это за кусок земли такой, из-за которого неско лько столетий две великие европейские нации устраивали абсолютно постыдную резню – хотелось давно. Но проблема в том, что отпуск москвича практически мимолетен, и чем ближе его наступление, тем неодолимее желание плюнуть на всё и уехать куда-нибудь, где есть море. Мечты о море сводят с ума и подавляют волю – и в итоге ты закрываешь сделанные за год закладки с отелями в милых французских деревушках или какой-нибудь Риохе/Тоскане и тупо берешь билет на ближайший рейс в какую-нибудь пошлую Хургаду, Анапу (о боже, там же «Абрау-Дюрсо»!) или в лучшем случае на Майорку.

В Эльзасе нет никакого моря. Вообще. До Лазурного берега ехать более 700 км, до Биаррица – более 1 тысячи. Понятно, что для русского человека и тысяча километров не крюк, но другая проблема заключается в том, что поезда во Франции, в общем, недешевые (особенно с нынешним курсом евро), а взять машину… Взять машину, когда на каждом углу вам предлагают попробовать какие-то невероятные вина по 2,5-3 евро за бокал – это для сильным духом.

По форме Эльзас напоминает вытянувшуюся вдоль Рейна, по которому проходит немецкая граница, упитанную личинку. Это самая восточная провинция Франции и самая маленькая по площади – 190 км в длину, 50 в ширину. Благодаря климату (самое большое количество солнечных дней во всей Франции) и почвам в предгорьях Вогезов (известняки и глиноземы) Эльзас остается идеальным местом для выращивания винограда, и виноделие – главная индустрия этих мест последние несколько столетий.

В регионе культивируется, главным образом, всего шесть сортов винограда: один красный (пино нуар) и пять белых (сильванер, мускат, пино гри, гевюрцтраминер и рислинг). Вина из последних двух сортов – визитная карточка Эльзаса и причина паломничества сюда тысяч любителей выпить в аутентичной обстановке под местную закуску. Кстати, еда здесь практически ничем не напоминает высокую французскую кухню, выдавая немецкое происхождение региона. Большие куски свинины, сосиски, квашенная капуста – вот гастрономические сочетания, которые предложат вам в здешних ресторанах. Да, есть конечно фуа-гра – Эльзас крупнейший производитель паштета из утиной печени во Франции – стоит она относительно недорого и есть в практически любой забегаловке, но это скорее исключение. К фау-гра здесь предлагают гевюрцтраминер, и это идеальная пара. А вот к свиной рульке тащат кувшин пино-гри, капусту (на мой вкус, довольно мерзкую), запивают рислингом, что выглядит как-то кощунственно.

Кстати, о гевюрцтраминере. Напоминающее ароматом скорее туалетную воду, вино из этого сорта – это такой классический пример guilty pleasure винного мира. Я ни разу не встречал среди своих знакомых человека, который взял бы и сказал: «А мое любимое вино – это гевюрц». Для снобствующих винных критиков он слишком прост и очевиден – все его достоинства слишком на поверхности, слишком доступны людям непосвященным. И правда, в гевюрцтраминере нет всех этих полутонов в аромате и вкусе, различимых лишь избранным с выдающимися носами и вкусовыми сосочками.

Для тех же моих знакомых, чьи винные предпочтения разрываются между «Апсны» и напитком «Виноградный день», гевюрцтраминер, во-первых, «звучит, что не выговоришь», да и стоит так, «что офигеть».

В общем пить гевюрц – это примерно как сесть вечерком в кресло с романом «Духless» под тихий саундтрек «Золотые хиты Робби Вильямса», пока компьютер скачивает все сезоны «Бандитского Петербурга». То есть ничего, в принципе, предосудительного, но это не тот статус, который ты бы хотел видеть под своей фамилией в френдленте Facebook.

Принято считать, что гевюрцтраминер идеально подходит, чтобы скорректировать вкус неискушенных девушек, привыкших потреблять какую-нибудь сладкую гадость, или для новичков, желающих приобщиться к миру хорошего вина, но пока неготовых различать во вкусе тона каленого орешка или какого-нибудь сафьяна.

Однако мне всегда нравился этот честный и понятный вкус. И именно он, по большому счету, привел меня в Эльзас, где производятся лучшие гевюрцтраминеры и где этот сорт возведен в культ.

Для винных туристов в Эльзасе есть довольно обычный для таких регионов аттракцион – винная дорога. Она идет от Страсбурга на севере и до деревушки Тан (Thann) на юге региона. Маленькая трасса петляет у подножья невысоких гор Вогезов параллельно скоростному шоссе и тянется на 170 км, пересекая 67 небольших деревень. Если останавливаться для дегустации в каждой из этих деревушек (а все они чертовски живописны), то путешествие может затянуться, а здоровье – явно подорваться. Я решил не рисковать и сразу отправился в деревню Риквир, считающуюся сердцем (или печенью?) здешних мест.

Риквир, в котором, если верить Википедии, проживает 1308 человек, больше всего напоминает декорацию для съемок исторического фильма про всех этих д`Артаньянов. Даже кажется, что художник-постановщик как-то перестарался – настолько пряничным и нереальным выглядит все вокруг. А между тем, это вполне себе настоящая деревня. Туристы здесь, конечно, приносят значительную долю прибыли (Риквир фигурирует в дюжине рейтингов типа «Сто мест, о которых вы никогда не слышали, но куда должны поехать, пока не сыграли в ящик») и китайцы с фотоаппаратами здесь такая же непременная часть местного пейзажа, как аисты на крышах.

При этом в Риквире находятся 23 (!) винодельни и не менее сотни мест, где можно купить вино. Самая знаменитая винодельня – Hugel&Fils, упомянутая выше. Помимо многовековой истории (здесь этим никого не удивишь), семье Хюгелей владеет 28 га виноградников, большая часть из которых относится к категории Grand Cru. Еще 110 га виноградников, сырье с которых закупают Хюгели, принадлежит местным кооперативам. В год компания производит 110 тысяч коробок вина, однако в самом Эльзасе вин Hugel, равно как и продукции их основного конкурента из соседнего Рибовилля, найти довольно сложно – оба производителя ориентированы на экспорт, отправляя за границу до 90% всего выпущенного вина.

«Эльзасские вина не слишком хорошо продаются в других провинциях Франции – там их воспринимают как нефранцузские, в отличии от того же Бордо или Бургунидии, - объясняет Жан Фредерик Хюгель, молодой парень, лет 30-ти, представитель уже 13 поколения владельцев этого хозяйства. – Рынок самого Эльзаса довольно ограничен, поэтому мы ориентированы на экспорт».

Крупнейший потребитель вин Hugel по литражу – США, самую большую выручку приносят поставки в Великобританию. «Россия последние годы была для нас 6-7 рынком по объему, но в этом году из-за девальвации поставки упали более чем вдвое, и сейчас Россия по объемам где-то 17-я. – говорит Жан. – Но мы руководствуемся принципом: «не складывай все яйца в одну корзину, а то разобьешь сразу все». Поэтому для нас это не очень критично – мы поставляем вина в 110 стран мира. Надеемся, всё у вас восстановится».

Самое продаваемое вино Хюгелей – Gentil, самая дешевая позиция в их линейке (10,5 евро на винодельне). В отличие от абсолютного большинства эльзасских вин, которые, как правило, моносортовые, Gentil представляет собой ассамбляж – микс, на 50% состоящий из «благородных» гевюрцтраминера, муската, пино-гри и рислинга, и на 50% из сильванера.

Но есть в ассортименте компании и вина, стоимость которых превышает даже 100 евро (страшно подумать, сколько бы они стоили на полке в России). Среди самых дорогих – вина из винограда позднего сбора (Vendange Tardive и Selection de Grand Nobles). Их делают не каждый год из отборных ягод, начавших покрываться плесенью прямо на лозе. Вина получаются сладкие и при этом удивительно тонкие. Главной новинкой этого сезона у Hugel стал выпуск рислинга в стиле «сингл виньярд». Компания выпустила вино урожая 2007 года, виноград для которого собран с отдельного участка своего grand cru Schoenenbourg под названием Schoelhammer. Тираж этого вина – 4228 бутылки, стоит 90 евро за штуку.

Сама винодельня пустовала, когда я навестил Хюгелей. «Обычно мы начинаем собирать виноград в середине октября, но этот год был таким жарким, что приступим уже к середине сентября. Последний раз такое жаркое лето было в 2003 году», – говорит Жан.

Постоянно на винодельне работает 40 человек, однако в сезон сбора урожая Хюгели нанимают еще 70 работников. Причем не гастарбайтеров из Польши – на уборку винограда едут французы из открестных городов, берущие по такому случаю отпуск на основной работе. «У нас уже за несколько лет сформировалась стабильная бригада, - говорит Жан. – И это здорово, потому что когда приезжают новички, многие сбегают на второй-третий день. Люди едут из города, думают: «О круто, весь день на природе, кругом красота, море халявного вина и всё такое». На самом деле это тяжелая работа: по 12 часов в день на виноградниках без выходных. После рабочего дня сил на веселье вечером уже не остается». Но такая работа хорошо оплачивается. «Мы платим 15 тысяч евро в месяц тем, кого нанимаем на уборку», - говорит младший Хюгель.

После восьмого продегустированного бокала (а был это термоядерный и плотный Vendange Tardive. – «Брату японского императора, когда он к нам заходил очень это вино понравилось», – скромно сообщил Жан, наполняя его) меня потянуло поговорить о политике. Я, честно говоря, и не думал, что этот молодой француз из деревни, пусть и очень красивой, поддержит разговор про санкции, про Крым и всю эту украинско-российскую действительность. Но он поддержал: «Мы в Эльзасе несколько веков жили в ситуации, когда власть менялась и когда твои лучшие клиенты внезапно становятся твоими злейшими врагами. И нам всё это не нравится. Мы протестанты, и в нашем восприятии жизни бизнес играет значительную роль. Не только потому, что это приносит деньги, доход. Мы знаем, что если ты занимаешься бизнесом, производишь, торгуешь, то ни тебе, ни твоему деловому партнеру война не нужна – она мешает, рушит связи, снижает доходы. Поэтому чем крепче будут наши бизнес-связи, чем обширнее торговля, тем ниже будет риск возникновения таких ситуаций, как то, о чём ты спрашиваешь».