Поговаривают, что есть подразделение вин на мужские и женские, где первые – это густые, насыщенные красные, а вторые – розовые полусладкие с пони и радугой на этикетке. И хотя во всех правилах есть исключения, большинство людей именно так видит картину винного мира. Феминизм и бабушки с первичными половыми признаками дедушек – это исключения, поэтому давайте возьмём мысль, что женщины любят сладкое, за отправную точку. Девушки имеют полное биологическое право любить сахар больше мужчин, потому что их организм настроен на создание и поддержание новой жизни. Простой сахарный песок организм раскладывает на глюкозу и сахарозу, после чего отправляет оба вещества в кровоток. Виноградный сахар – это глюкоза в чистом виде. В организме большинства животных, в том числе и сильно пьющих людей, глюкоза – это главный источник энергии для метаболизма. 

Проще говоря, сладость, которая содержится в вине, помогает телу работать. В материнском молоке много глюкозы, что с рождения располагает нас к сладостям. В культуре сладкое связано с приятными ощущениями, теплом, заботой, и вообще «вкусненьким» именно поэтому: организм всячески даёт нам понять, что сладкое – это жизнь. «Дольче Вита», «мой сладкий», «всласть», «насладиться» – это всё лексические воплощения положительной реакции тела на глюкозу. Женщины и дети любят сладкое, потому что так хочет природа. Логично предположить, что девочкин организм не может без сладкого вина, но что делать с мужиками?

Британская компания Mintel давно исследует уровень потребления сахара среди населения и приходит к выводам, что женщины только говорят о сладком, в то время как большую часть сладостей едят мужчины. А мы, например, давно наблюдаем, как на больших дегустациях взрослые дяди украдкой подливают себе Фрезиту, игристое сладкое вино на основе чилийской клубники. Откуда у суровых парней, которым положено пить ядерный австралийский шираз под стейки, может быть тяга к сладкому десертному вину? Чем мужик взрослее, тем меньше он должен любить всё, что связывало его с началом жизни, именно поэтому, например, и есть такие обидные слова, как «молокосос». Повальная тяга к сладкому – это гастрономический инфантилизм. В конце прошлого века в Америке появился термин «kidults», который совмещает в себе «kid» («ребенок») и «adult» (взрослый). Эти люди остаются в детстве всю жизнь: смотрят мультики, любят разноцветную одежду, велосипеды и сладкое. В современной психологии феномен затянувшегося мальчишества называют Синдромом Питера Пэна. Взрослый мужчина с таким диагнозом не хочет играть по правилам общества, отличается спонтанностью и иррационализмом.

Вот к чему всё это: пить сладкое – это нормально. Если отключиться от разделения вин на мужские и женские, то становится понятно, что сладкое игристое – это универсальный напиток для всех, кто не хочет взрослеть, или для тех, кто хочет немедленной любви. И даже если возраст давно позволяет пить все, что горит, – такие люди будут искать нестандартные гастрономические решения. Эти идеи начинаются с гречневой каши со сгущенкой «пока мамы нет», и проходят через всю жизнь в виде привязанности к десертам и клубничному вину. Пьющие сладкое – это в первую очередь винные затейники и любовники, а уже потом – отцы и всё прочее, связанное с ответственностью. И вообще, иногда полезно отставить в сторону бокал кислого мюскаде, ядерного темпранильо, заумного пино нуара и лицемерного шардоне, и заглянуть внутрь истинного себя под бутылочку чего-нибудь клубничного. Или слабо?