Он не похоронен на Пер-Лашез, на его могиле не собираются люди в огромных тёмных очках, на заборах не встретишь надписей «Майк жив». Даже доживи он до сегодняшнего дня, афиши «Майку Науменко 60», звали бы, вероятно в маленький клуб, а не на стадионный концерт. И, тем не менее, именно Майк был первой настоящей рок-звездой русскоязычного рока – не по факту, а по ощущению. Со всеми вытекающими, а поскольку в начале восьмидесятых в Союзе музыканты не могли позволить себе выкидывания телевизоров из окон отелей и бессонных оргий с фанаткам, главным выражением рок-н-ролльности Майка стал алкоголь. Он был его знатоком и ценителем, «гурманом среди алкоголиков», как говорится в воспоминаниях одного из друзей и, конечно, был его певцом. Про три главных напитка в творчестве Майка Науменко мы сегодня и расскажем.

Ром – первое, что ассоциируется с Майком Науменко, когда речь заходит об алкоголе. Во многом, конечно, благодаря каверу Дмитрия Диброва на песню «Ром и пепси-кола – это всё что нужно звезде рок-н-ролла» (которую, к слову, сейчас можно услышать куда чаще оригинала, не в упрёк Диброву будет сказано). Но Майк и правда ценил ром выше другого доступного алкоголя. Так, свой первый большой концерт, случившийся в начале 80-х в Москве, он начал с совета «курить ленинградский «Беломор» и пить ром «Гавана-клаб». Имеющий за плечами почти пятидесятилетнюю историю и признанный «национальной жемчужиной», этот ром был одной из главных статей экспорта Кубы в страны Восточного Блока, в первую очередь – в Советский Союз. Понятно, что в магазинах его было не купить, но у человека, способного достать пластинку «Битлз», всегда найдётся возможность раздобыть и бутылку «Гаванского Клуба». Понятно, что ром был редкостью – поэтому и в песнях Майка его встретишь не часто. Ром – это и праздник, как в «Звезде рок-н-ролла» и отдых «Я подливаю пепси-колу в ром» во втором «Пригородном блюзе» и экзистенциальное одиночество среди шумной вечеринки. Так в «Сладкой N» лирический герой «забился в кресло и потягивал ром <…> молчал пень-пнем и думал: с кем и где ты провела эту ночь, моя сладкая N?».

К слову о пепси-коле – в соединении её с дорогим и редким продуктом западной (пусть и тоже коммунистической) промышленности, трудно не увидеть нечто варварски-аристократическое. Это явно декадентский эстетизм человека, для которого форма стоит выше содержания и он готов променять вкус на чувство причастности к тому, что происходит за железной стеной границы, из за которой доносятся звуки любимой музыки и доезжают, спрятанными в чемоданах и дипломатической почте журналы «Rolling Stone» и «NME».

Одним из главных препятствий, встававших между советскими музыкантами и западной традицией потребления алкоголя, всегда оказывалась стеснённость в средствах. И если «достать» было для тех, кто это умел, не сильно труднее, чем «купить», то вот денег на музыке много было не заработать – даже если ты люто гастролируешь, мечась из города в город и давая в каждом по два-три квартирника. Возможно, именно поэтому, вино оказывалось самым частым гостем и ночных кухонных застолий и песен. В текстах Майка в равной примерно пропорции можно встретить «вино» и «портвейн», но свидетельства очевидцев говорят о том, что сам он предпочитал именно вино. Причём не какое-нибудь полусладкое, а обязательно сухое. Портвейн же всегда был непременно крымским, а не «Топорами». О притязательности в «винном вопросе» говорят и тексты Майка – игристые и сладкие вина, включая и высоко ценившиеся в тогдашней богемной среде «Рислинг» и «Токай», которые приобрести было заметно проще, чем тот-же ром, ни разу Майком не упоминаются, а строчки из «Сладкой N» «и у меня был рубль и у него четыре, в связи с этим мы купили три бутылки вина», говорят о том, что и в случае случайной встречи предпочтение отдавалось не самым простым сортам и маркам.

Вино тоже аристократично: «достану из бара вино», вино создаёт компанию и поддерживает её - «вино и с кем его пить», вино позволяет закрыть глаза на недостатки окружающего мира, да и просто закрыть глаза. Не даром же на своём последнем как-бы-альбоме «Музыка к фильму» в песне «Выстрелы», Майк провозглашает:

Незнакомцы приносят к тебе вино -

Им лестно с тобой пить.

И ты думаешь, что все они - хорошие люди,

Ведь иначе и не может быть

«Почему тут сразу и пиво и квас?» - спросите вы. Во-первых обещано было три напитка, во вторых – а квас-то здесь причём? Вы просто не знаете о чём речь.

Квас, продающийся в разлив из огромных желтых бочек или бочонков-прицепов поменьше. Холодный в жару и согревающий в конце апреля и начале сентября. Он был далеко не только средством утоления жажды. Вытеснивший с рынка и заместивший в продаже слабоалкогольное пиво, распространённое до 60-х годов прошлого века, он заменил его и в пирамиде потребностей советских граждан. Квас был всего в два раза «слабее» пива – а это шаг, меньший, чем между пивом и, вином. Так что, такой квас мог не только освежить или «вылечить» утром, но и помочь отправиться в путешествие подальше от пыльных летних будней – не даром, в посвящённой Виктору Цою песне «Лето», Майк поёт «скорей карету мне, карету, а впрочем, подойдёт и квас».

О пиве, впрочем, стоит сказать отдельно. Хотя сорта, которые можно было купить, были сильно ограничены – два-три светлых, тёмное и, изредка, горьчащее прибалтийское, употребление пива в среде музыкантов имело свои правила и традиции. Сейчас много вопросов вызывает Цоевское «лето, я уже не грею пиво» и знаменитое из Майковских «Гопников» «они не греют пиво зимой». Автор специально интересовался вопросом у практиков пивного потребления того времени и смог выяснить, что речь идёт всё же не о кипячении пива – оно применялось исключительно в медицинских целях. Всё дело в том, что пить пиво прямо на улице в холодную погоду было моветоном – не факт, что речь шла о том, что в тепле оно раскроет палитру вкусов, но пить его зимой, не дав нагреться до комнатной температуры, считалось совершенно неприличным.

В эпизодических ролях в песнях Майка можно встретить и другие напитки – но отношение к ним скорее пренебрежительно-сатирическое. Так самогон присутствует в самопародийном «Пригородном блюзе №2». Там же упоминается и «водка со льда» - и уж это-то явная игра, какой лёд найдётся на даче, невдалеке от речки. В «Вlues De Mosсоu» поминается коньяк – но и он здесь явное посмешище: «И мы киряем свой портвейн, мы пьем чужой коньяк».

Всерьёз Майк относился к рому и сухому вину, а пиво просто с любовью пил. Сегодня хороший день для того, чтобы смешать «Гавана клаба» с колой или хотя бы открыть бутылку вина. Как пел Майк ещё на первом своём альбоме:

«И когда я уйду, кто-то скажет:

"Что-то случилось с Майком".

И кто-то засмеется и откроет бутылку вина.

И вам про меня расскажут самую последнюю сплетню.

В мире нет ничего интересней, чем сплетни про меня.

Я возвращаюсь домой».

Ну а если, всё же, будете пить пиво – не забудьте его погреть.